Ирония судьбы или "Маноло Карлос и Сокровище Алхимиков"
Автор – Fidelia Fairyteller; Fidelia2@yandex.ru
Беты – Waleria, Velya.
Рейтинг – G
Жанр – AU, RPF (real persons fic) Не путать с RPS :))
Пейринг – нет
Cаммари – И как не слишком удачливая секретарша и учительница стала автором всемирно-известного бестселлера о сиротке в очках?
Дисклеймер – чистосердечное признание – всё это я придумала, от начала до конца, поэтому не надо меня под суд, тапками по голове/утюгом по почкам тоже не надо… Прости меня, Роулинг…
Размещение – где угодно, только сообщите.
Благодарность: огромное спасибо моим бетам, помогающим мне выловить «тараканов», всех, надеюсь :)
Ирония судьбы или «Маноло Карлос и сокровище алхимиков».
Как же тяжело ходить… Ноги всё время отекают, спину ломит... Господи, когда же это всё закончится… Этот живот просто неподъёмный. Нет, девятый месяц – это сплошная мука. И ещё эта невыносимая жара… Меньше 25 здесь не бывает даже зимой, душно, одежда липнет к телу…
Ну, и что она здесь делает? Зачем приехала в эту дурацкую жизнерадостную страну, где жители только и делают, что целуются и играют в футбол? Португалия…
Она приехала обучать детей английскому. Зачем? Зачем им английский? За полтора года они выучили алфавит и пару песен. Может, у неё просто нет способностей к преподаванию? Ведь не может же у сорока детей одновременно не быть никаких способностей к языкам! Нет, учительство – это не для неё… и ещё эти великовозрастные частники, которые ходят заниматься на дом… Но эти-то хотя бы стараются, грамматику зубрят, кассеты слушают – хоть какой-то прогресс.
Слава Богу, бизнесмен Мендес отменил на сегодня занятие, она бы не высидела с ним полтора часа по такой жаре… Душ принять, что ли? Но от этого никакого толку, с утра она уже принимала душ дважды, а одежда всё так же липнет к телу. Ладно, надо пойти ужин приготовить, а то скоро Хорхе придёт. Как там у него сегодня дела?
***
– Милая! Жуана, я дома! – Хорхе сам открыл дверь их крошечной съёмной квартирки и разулся, кидая портфель на столик в коридорчике. – Жуанита!
– Сколько раз я просила тебя не называть меня Жуаной! – послышался из кухни сварливый голос. На неё волной накатило внезапное раздражение, резкой болью отзываясь в спине. – Мне не нравится это имя! У меня есть своё собственное – Джоанна! Неужели так трудно запомнить! Мы почти уже год, как поженились!!!
– Ну, солнышко, не кипятись, тебе вредно нервничать, – Хорхе прошёл на кухню босиком и обнял жену за плечи, целуя её в шею. – Так зовут мою мать, я привык к этому имени. К тому же, раньше тебе нравилось…
Джоанна недовольно передёрнула плечами, стараясь сбросить его руки:
– Раньше было раньше! Мне много чего нравилось раньше, а теперь я терпеть этого не могу! Это крохотную квартирку на верхнем этаже, эту ужасную кухоньку, эту влажную духоту, этих улыбчивых и сверхдоброжелательных соседей, этих тупых учеников, это чёртово безденежье… – она швырнула на стол нож, которым резала помидоры на салат и закрыла лицо руками, тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.
– Джоанна, милая, ну зачем ты так… Всё будет хорошо, это просто нервы, ты дёргаешься перед родами, это нормально, моя мама сказала, что…
– Вот-вот, и твоя мать мне надоела, и надоел твой английский с акцентом, а то, что ты не работаешь, меня просто бесит!!! «Я занимаюсь творческой умственной работой… Я пишу величайшую книгу… Она произведёт фурор…» – зло, но очень похоже передразнила она голос мужа. – Писатель – Нобелевский лауреат по литературе!.. Тоже мне, творческая личность!.. Неудачник, чёртов бесталанный неудачник! Ненавижу… – лицо её перекосилось от ярости, Хорхе вздрогнул, так она в этот момент была похожа на ведьму. Его жена и так не была красавицей, а уж в гневе… Он поспешил успокоить её, уже привыкнув к этим внезапным вспышкам гнева.
– Потерпи, скоро всё будет хорошо, скоро всё изменится, вот увидишь! У тебя родится славный малыш, мою книгу напечатают, я прославлюсь, мы разбогатеем, будем жить на вилле на берегу океана, у нас будет сотня слуг…
– …пять лимузинов и счёт на несколько миллионов долларов в швейцарском банке! – язвительно закончила за него Джоанна. – Я не первый раз слушаю эту сказочку, Хорхе, ты сам-то в это веришь? Что же за новую Библию ты пишешь, раз её просто обязаны будут прочитать все жители планеты Земля, если её, конечно же, примет хоть одно издательство? Сколько ты уже оббиваешь их пороги? Полгода? Год? Больше? Неужели тебе до сих пор не понятно, что ты бездарность, Хорхе Арантес? Да из тебя такой же писатель, как из меня секретарша, только мне хватило года, чтобы понять, что я худший секретарь на свете, а тебе и жизни мало, чтобы понять, что ты не умеешь писать!!!
Лицо Хорхе потемнело, но тон его голоса не изменился: было бы последним делом злиться и кричать на жену на последнем месяце беременности.
– Джоанна, милая, ещё одно издательство, только одно… Если и там мою книгу не возьмут, я вернусь в издательство, обещаю… Пойми, эта книга – моя жизнь. Она вымечтана, выстрадана… Я не могу объяснить. Ведь ты же сама когда-то писала, ты рассказывала мне о двух начатых романах…
– …и благополучно заброшенных по причине того, что я не умею писать. Только я быстро это поняла, мне не понадобилось пяти лет, как некоторым! И, к тому же, я не бросала работу и не спихивала все заботы о деньгах и доме на плечи беременной жены!!!
– Я понимаю, что веду себя как последняя безответственная сволочь, но ты же знала, за кого выходишь замуж, Джо!
– Я выходила замуж за многообещающего остроумного журналиста с двумя образованиями, который единственный из всех моих знакомых мог поддерживать со мной интеллектуальную беседу на нормальном уровне, не накачивался пивом с утра до вечера и не бежал сломя голову смотреть каждую футбольную трансляцию. Я не выходила замуж за графомана со стажем, который дни напролёт бегает по издательствам, пытаясь всучить им свой шедевр, – она презрительно скривила губы на слове «шедевр», как будто оно было омерзительным, как слизняк, – а ночью, исправляя написанное и сочиняя бесконечное продолжение, стучит на допотопной печатной машинке так, что даже соседи спать не могут! Ты собираешься настукать письменный аналог «Санта-Барбары»? – ехидно припомнила она старую американскую мыльную оперу, число серий которой приближалось к плюс бесконечности (может, без плюса? И так понятно, что число серий отрицательным быть не может. Или это для усиления?).
Хорхе опустил голову. В чем-то его жена была несомненно права… Второй год он безуспешно ходил по издательствам, нацепив свой лучший костюм и жизнерадостную улыбку, в то время, как в животе урчало от голода – деньги на обед он тратил на парикмахерскую и химчистку, чтобы выглядеть достойным преуспевающим человеком.
***
Как только он начинал объяснять концепцию своей книги, вежливый интерес на лице литературного агента постепенно сменялся недоумением.
«Моя книга рассчитана на детей 10 13 лет…» – из каждого третьего издательства его норовили выпроводить после первой же фразы, мотивируя отказ выслушать его тем, что они не занимаются детской литературой.
«Моя книга о школе…» – и самые улыбчивые агенты теряли интерес, объясняя, что дети ненавидят школу и не станут о ней читать, чтобы там он ни написал.
«Моя книга о волшебстве…» – и даже те агенты, которые внимательно слушали вплоть до этого места, саркастически ухмылялись и говорили, что дети в 11 13 лет уже не верят в волшебство и предпочитают ужастики и сопливые подростковые романы про первую любовь.
«Но там есть детективный сюжет!» – оправдывался он. – «Детективы – это для взрослых», – вежливо поясняли они.
«Но там о верности и дружбе…» – хватался он за соломинку. – «Вот только утопии детям и не хватает», – язвительно обрывали они его пламенную речь.
Эмоциональный, как любой португалец, он размахивал руками, кипятился, кричал, что ему не дают ни единого шанса, а ведь он мог бы прославить родную страну на весь мир – практически ни один португальский писатель не стал мировой знаменитостью, а он это сделает. Но нет, они были глухи к его мольбам, эта безликая серая масса агентов с приклеенными улыбками и бесконечными отказами. Иногда ему казалось, что в Португалии агентов больше, чем писателей… Чем вообще занимаются издательства? Переводной литературой? Конечно, выгоднее издавать уже проверенные книги, которые стали коммерчески успешными в других странах. Зачем им рисковать, давая возможность заявить о себе простому местному парню?..
«Эта, с вашего позволения, книга абсурдна…»
«Ваше творение нелепо…»
«Ни уму, ни сердцу…»
«Утопия…»
Он приходил домой голодный, злой и расстроенный, целовал необъятную жену, с юмором рассказывал ей об очередной неудаче, наскоро ужинал и садился за печатную машинку.
– Они обо мне ещё узнают, обо мне ещё заговорят… Вот отнесу книгу в какую-нибудь крохотную редакцию, про которую никто слыхом ни слыхивал, она и моей книге будет рада, издаст её, и начнётся книжный бум! – бормотал он себе под нос, лихорадочно блестя глазами, прихлёбывал чёрный кофе и устало потирал виски. – Эта книга ещё перевернёт мир! – упорно твердил он, из последних сил убеждая в этом жену и самого себя, и вставлял новый листок в печатную машинку.
***
Её разбудили лучи солнца, воровато проскользнувшие сквозь неплотно задвинутые шторы. Просыпаться не хотелось, ведь Хорхе вчера опять до полночи стучал на своей машинке, не давая заснуть. Джоанна с трудом села на кровати, большущий живот не давал наклониться как следует, чтобы найти тапочки, и она стала совать в них ноги на ощупь. Муж уже ушёл покорять очередного агента.
Господи, когда же он, наконец, поймёт, что ему не быть писателем?.. Чего ради он бросил прибыльную работу в редакции серьёзной газеты и целиком посвятил себя этому писательству, вернее сказать – графоманству? Ведь неглупый же человек, а таких простых вещей не понимает… О чём он вообще пишет? Хорхе никогда не рассказывал ей содержания своих опусов, объясняя это тем, что хочет, чтобы она увидела его уже признанным писателем и прочитала готовую напечатанную книгу, а не наброски. Женщина не знала, куда муж прячет черновики.
Наскоро приняв душ и сделав себе фруктовый салат на завтрак, Джоанна решила хоть как-то убраться в квартирке, хотя бы вытереть пыль. По мере того, как приближались роды, она ко всему чувствовала апатию, тело было тяжёлым, каким-то чужим и неповоротливым, она быстро уставала, всё время раздражалась и хотела плакать. Но всё это не было поводом для того, чтобы забросить свои обязанности по дому. Для начала Джоанна решила разобрать кладовку и вытащить из её недр сложенную детскую кроватку, которую отдала им Жуана, мать Хорхе.
Коробки с книгами, чемодан старой одежды, приготовленной для приюта, уродливые цветочные горшки, Какая-то кошмарная абстрактная картина, которую подарили мужу друзья по предыдущей работе, старый велосипед без колеса, ночник, сломанное радио… Почему они никак это не выбросят? Вот и разобранная кроватка, а это что? На полке лежала довольно большая коробка отвратительно розового цвета, которую Джоанна никогда раньше не видела. Может, это подарок к её дню рождения? Эх, любопытство сгубило кошку… Привстав на цыпочки и вытянув руки, она осторожно сняла розового монстра с полки, чуть не уронив его содержимое себе на голову. Попятившись, женщина выбралась из кладовки, села на кушетку, заменявшую диван, и сняла с коробки крышку.
Рукописи! Это были рукописи книги Хорхе – полная коробка. Читать или нет? Быть или не быть? Извечный вопрос… С одной стороны – муж обидится, ведь он никогда не позволял ей читать наброски, никогда не рассказывал ей о сюжете, не делился с ней, не спрашивал совета, не просил помощи. Но, с другой стороны, Джоанна была всего лишь женщиной – и любопытство было у неё в крови. Не то, чтобы она везде совала свой нос, но ведь имеет же она право знать, о чём пишет муж, ведь так? Вдруг это порнографический роман о педофилах? Эх, была не была…
Выгрузив всё содержимое коробки на кушетку, Джоанна разобрала подшитые рукописи. Три из них назывались одинаково – «Маноло Карлос и сокровище алхимиков», но на них стояли разные даты. Она поняла, что это дополненные, исправленные и переработанные варианты одной и той же книги. Три других рукописи были без названий, но разные, на них также стояли даты. Последняя по времени рукопись была само толстой, превосходящей первую размерами раза в два, а то и три.
Хм, «Сокровище алхимиков»… Коэльо переписать вздумал, что ли? Но у того книжонки толщиной с ученическую тетрадь, что не мешает ему грести за них деньги лопатой и выпускать по одной в месяц…
Джоанна взяла последнюю редакцию «Маноло Карлоса» и решила почитать, решив, что уборка подождёт.
«Сеньор и сеньора Палмейра проживали в доме номер 13 по Цветочной улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава Деве Марии, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Сеньор и сеньора Палмейра весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде…»
Не самое интересное и воодушевляющее начало, решила про себя Джоанна, не удивительно, что ни одна редакция за это не берётся. Написано было, естественно, по-португальски, и она понимала не всё, но в целом смысл улавливала. Только при чём тут Маноло Карлос?
На двадцатой странице рукописи ей стало более-менее интересно, а на сороковой женщина забыла обо всём на свете, целиком погрузившись в процесс чтения. Она очнулась только тогда, когда перевернула последний листок.
Боже… Это же просто бомба!.. Она держала в руках лучшую книгу для детей, которую когда-либо читала. Вроде бы детская, но с другой стороны в ней хватало философских идей, детективная канва была безупречной, сюжет построен так, что можно было писать бесконечные продолжения про приключения мальчика-очкарика Маноло Карлоса и его школьных друзей – Жоакины Гандольфини и Рональдо Варгаса. Неужели эти агенты издательств настолько тупы и слепы? Ведь это же лучше Баума, гораздо интереснее Льюиса, смешнее Барри, более захватывающе, чем Блайтон, доступнее Толкина! Не фентези, нет, скорее – сказка. Сказка для детей, сказка для взрослых, сказка для взрослых детей. Это же золотое дно! Да в той же Америке в книжку вцепилась бы сотня агентов, за право напечатать её началась бы битва издательств, дети расхватали бы её с полок книжных магазинов как горячие пирожки! Чем они думают, эти португальцы, в этих своих издательствах?!
Зря она придиралась к Хорхе, обзывая его бездарем и неудачником, он, несомненно, умеет писать. Рукопись, конечно, не без погрешностей и недостатков, есть небольшие натяжки в сюжете, может, язык не самый изысканный, но ведь детям и не нужны бесконечные метафоры и изящные эпитеты, стиль тут не самое главное. Приключения – вот, что им нужно, приключения и герой, на месте которого легко было бы легко вообразить себя.
Мельком бросив взгляд на часы, Джоанна ужаснулась – она просидела с рукописью весь день, даже не заметив этого. Через какой-то час должен был вернуться муж, собиравшийся зайти навестить мать после очередной осады издательств.
Она поспешно пролистала три другие рукописи – как она и предполагала, это оказались продолжения первой книги. Видимо, Хорхе планировал целую серию со сквозным главным героем.
В очередной раз пообещав себе не пилить мужа за то, что он не работает, а занимается только своим «мастерписом», Джоанна аккуратно сложила рукописи в коробку в том же порядке, в каком они были, и отнесла её в кладовку, наконец-то вытащив оттуда сложенную кроватку. Решив, что до прихода мужа убраться она всё равно не успеет, она пошла готовить ужин, размышляя о прочитанном.
***
…Её разбудил надрывный детский плач. Джессика орала во всю мощь своих младенческих лёгких, требуя, чтобы ей сменили пелёнки. Денег на одноразовые подгузники не было, пеленки приходилось стирать и вешать в ванной, отчего там всё время стоял запах детской мочи.
Стол на кухне был заставлен детскими питательными смесями, потому что молока у Джоанны не было, а у малышки был аппетит Гаргантюа. Кроватка стояла в центре комнаты, потому что больше её некуда было приткнуть, по всей квартире валялись дешёвые игрушки и погремушки, Хорхе скрипел зубами и сбегал на улицу даже ночью, потому что от детского плача у него болела голова, и он не мог «творить». Вопреки всем обещаниям, он так и не вернулся на работу, каждый день находя всё новые и новые никому не известные издательства и осаждая их просьбами и требованиями напечатать его книгу.
Джоанна считала последние гроши и пыталась приготовить на эти деньги хоть что-нибудь съедобное. Правительственные деньги, выплаченные семье новорожденного, на удивление быстро закончились, просить помощи у матери мужа она категорически отказывалась из гордости, а обратиться к своей семье и вовсе не могла – мать была изначально против этого брака, предупреждая её, что Хорхе вечно витает в облаках, и хорошего мужа из него не получится. И вот пришёл час расплаты за её легкомысленную влюблённость в этого жизнерадостного красавчика и поспешный брак.
Правильно говорят – быт убивает любовь… Да разве веришь этим умным фразам в молодости? Хоть и не молоденькой девчонкой замуж выходила, в 27 лет, а всё равно думала, что у них всё будет по-другому.
Наскоро поменяв пелёнки и укачав дочку, женщина снова легла, но уснуть уже не смогла, хотя от усталости слипались глаза. Одна и та же мысль не давала ей покоя: её брак – ошибка. Зачем она поторопилась выскочить замуж, да ещё в чужой стране? Вот, родила ребёнка, на которого муж и не смотрит, потому что хотел мальчика, погрязла в пелёнках и утонула молочной смеси... Для этого она стала филологом? Для этого получила высшее образование, чтобы сидеть дома и считать гроши, с трудом выкраивая деньги на еду, задерживая квартплату и покупая дочке ужасные китайские погремушки? Да будь оно всё проклято!!! Как же она хочет домой… В сырую, скучную, неприветливую Англию. Старую добрую Англию с её бесконечными дождями, туманами, промозглой сыростью и овсянкой по утрам. Её уже тошнило от фруктового салата, жары и яркого солнца, от которого слезились глаза и облезала её чувствительная английская кожа на носу. Ей надоели сочувствующие соседи, наперебой предлагающие посидеть с ребёнком, чтобы она могла хотя бы днём поспать нормально, ей надоели взрослые ученики-бизнесмены, норовящие сунуть ей после занятия купюру достоинством побольше… Всё, с неё хватит! Она бедная, но гордая. Она подаёт на развод и уезжает домой. И пусть мать кричит, что она предупреждала, пусть младшая сестра с сочувствием смотрит на её фигуру, испорченную беременностью и ещё не пришедшую в норму, пусть… Всё, гордая Джоанна Кэтлин Роулинг проиграла и сдаётся. Она не смогла жить самостоятельно в чужой стране, не смогла ужиться с мужем, вечно витающим в облаках, не смогла одна справиться с новорожденным ребёнком… Она уезжает.
Как только эта мысль окончательно оформилась в её голове, и Джоанна приняла решение, на сердце сразу стало спокойнее, и она задремала. Сквозь сон она смутно слышала, как далеко за полночь вернулся Хорхе и лег рядом с ней. Повернувшись на другой бок, женщина крепко уснула.
***
Почему так трудно дышать? Что-то давит на грудь, воздуха не хватает, где-то плачет ребёнок… Она задыхается, кашляет и рывком садится на кровати, хлопая со сна глазами и ничего не соображая. Комнату заволокло дымом, Джессика надрывается в своей кроватке, Хорхе спит, сунув голову под подушку, чтобы не мешал детский плач.
– Хорхе, Хорхе! – она вскочила и принялась трясти мужа за плечо со всей силы. – Хорхе, просыпайся, пожар! У нас вся квартира в дыму!
– А? Что? Что произошло? – муж заспанно вскочил, протирая глаза.
– Видимо, у соседей пожар, смотри, вся комната в дыму! Скорее одевайся, надо уходить, вдруг огонь перекинется сюда! Здесь же перекрытия чуть ли не картонные! – затараторила Джоанна, но Хорхе уже всё понял. Одевшись со скоростью света, он кинулся собирать в одну сумку документы и деньги, предоставив дочку жене.
Женщина кое-как неумело запеленала ребёнка и сунула Джессику мужу, уже выскочившему на лестницу. Даже не переодевшись, она схватила чемодан, запихивая в него одежду и те вещи, что принадлежали им. Дыма становилось всё больше, голова кружилась от угарного газа, глаза слезились, Джоанна намочила полотенце, прижимая его к лицу. Она всё беспорядочно металась по комнате, собирая пелёнки и распашонки дочери, как вдруг остановилась, уронив погремушку, которую держала в руке. Кинувшись к кладовке, женщина схватила чемодан со старой одеждой и вытряхнула её на пол, потом сдёрнула с полки розовую коробку с рукописями и покидала их в чемодан, это не заняло и пяти минут.
– Жуана, Жуана! – Хорхе вернулся за ней, оставив дочку на улице кому-то из соседей. – Что ты делаешь, сейчас уже крыша рухнет, давай же! На лестнице огонь, намочи простыни, быстрее! Что ты вцепилась в чемодан со старым барахлом?! – обернув её простынёй, он за руку вытянул жену из квартиры, женщина упорно цеплялась за старый чемодан.
Где-то поблизости завыла сирена пожарной машины, они выскочили на улицу, Джоанна так и осталась в ночной сорочке, не успев переодеться. Два верхних этажа старого многоквартирного дома были объяты пламенем, огонь подбирался к их окнам, если бы Хорхе и Джоанна замешкались…
Женщина взяла дочку из рук соседки Асусенны, ругающей старую проводку на чём свет стоит, и села посреди улицы прямо на чемодан, который вытащила последним. Всё, теперь у них нет не только денег, но и жилья…
***
Хорхе не особенно возражал против развода и того, что Джессика останется с ней. После того, как рукописи его книги сгорели, он сильно изменился, враз превратившись из весёлого неунывающего парня в вечно недовольного ипохондрика. Он решил, что пожар – это знак свыше, да и всё равно его книгу не брали ни в одно издательство… Хорхе пристрастился к бутылке, шатаясь вечерком по кабакам с друзьями-журналистами и топя неудачи в спиртном. Возвращался домой он только под утро. Джоанна молча вздыхала и уходила в детскую, которую выделила для девочки старая Жуана.
Прожив пару месяцев у матери Хорхе, пока оформлялся развод, Джоанна с радостью покинула жаркую чрезмерно дружелюбную чужую страну, которая так и не стала для неё родной… Она покидала её с дочкой и двумя чемоданами, один из которых был потёртым и старым.
***
– Мисс Роулинг, мисс Роулинг, улыбочку, вот так, развернитесь чуть-чуть, вы сегодня божественно выглядите!.. – лебезил перед ней репортёришка в дурацкой кепочке, тыкая камерой ей в лицо. – Ещё чуть-чуть… Не устали? Сейчас начнётся пресс-конференция по поводу выхода вашей новой книги о Гарри Поттере...
И она началась.
– Это фурор, книга бьёт все рекорды, что вы об этом думаете?
– Я думаю, что моя книга достаточно популярна, а насчёт всех рекордов? Что ж, самая издаваемая книга в мире всё же Библия… – журналисты вежливо посмеялись над её остротой.
– Когда вы планируете выпустить следующую книгу? Вы уже написали её? О чём она будет?
– Только-только вышла пятая книга, а вы уже спрашиваете меня о шестой… Нет, она ещё не написана, но кое-какие намётки уже есть…
Пресс-конференция шла своим чередом, она автоматически отвечала на вопросы, улыбаясь и остря, а в голове тем временем крутились совсем невесёлые мысли.
«Пятая книга… Шестая книга… Что я буду делать с шестой книгой? Ведь рукописей было всего четыре… Пятую книгу написала я сама и лишний раз убедилась в том, что я не писатель… Переводчик с португальского – да, редактор – да, но писатель… Нет. Не могу же я, в самом деле, продолжать писать сама… Господи, это мировая популярность… Что я наделала?.. Они же не оставят меня в покое, как поклонники Шерлока Холмса не оставляли в покое Конан-Дойла до самой его смерти… Они будут требовать, вынудят писать дальше… Пятая книга получилась заметно хуже предыдущих, и если восторженные читатели этого не заметили, ещё не заметили, но я точно знаю… Моей фантазии не хватает на огромное количество приключений, людские типажи исчерпаны, сюжет провисает, нестыковок и ляпов всё больше, я уже не знаю, чем заполнить книжное пространство… Что я натворила, за что взялась… откусила кусок не по своему рту. Что же делать, что делать… Если бы за деньги можно было купить талант, я не раздумывая заплатила бы десяток миллионов Хорхе за его писательский дар, который никто не разглядел вовремя. Хотя…
***
– Мисс Роулинг, мы нашли его. Живёт в приюте для бездомных, по отзывам медсестёр и уборщиков не пьёт, ведёт себя спокойно, не буйный. Ждём ваших дальнейших распоряжений.
– Спасибо, Питерс. Пока от вас больше ничего не требуется. Я выпишу счёт на агентство «Пинкертон», хорошо?
– Да, Мисс Роулинг, мы рады сотрудничеству с вами, – Питерс отключился.
«Ещё бы, вы были не рады, за поиски моего бывшего мужа я заплатила внушительную сумму».
– Нейл, я всё же решила съездить в Португалию на презентацию моей пятой книги, ты полетишь со мной? Дэвиду почти три, можем взять его с собой, надеюсь, ему там понравиться…
***
– Мистер Арантес, звонят из ресторана, вы подтверждаете свой заказ? – над ним почтительно склонился слуга, протягивая поднос со стаканом виски со льдом.
– Да, передайте, что подтверждаю. Ты свободен, Маркус, – он взял стакан, вытянул ноги и прищурился на огромный шар садящегося за океан солнца, чьи лучи золотили беломраморные колонны виллы «Ласточка», купленной им совсем недавно.
Как он там в своё время мечтал? «Мою книгу напечатают, я прославлюсь, мы разбогатеем, мы будем жить на вилле на берегу океана, у нас будет сотня слуг, пять лимузинов и счёт на несколько миллионов долларов в швейцарском банке…»
Что ж, почти всё это сбылось, за исключением того, что «мы» стало «я», а книга подписана чужим именем. Обидно… Он потерял пять лет жизни, считая рукописи погибшими в огне пожара, заливая разочарование алкоголем, пропивая свои мечты. …Он недооценил свою англичанку-жену, так и не прижившуюся в Португалии и сбежавшую домой. Что ж, у неё хватило ума спасти случайно найденные рукописи и упорства найти то издательство, которое согласилось напечатать его книгу. Хм, странно, но он вовсе не чувствовал себя обворованным. Ещё неизвестно, смог бы он сам пристроить своё детище, или у него так ничего и не получилось бы… Он так или иначе мог спиться, считая себя бесталанным неудачником.
…Вообще-то всё неплохо получилось. И он может продолжать писать. Они с Джоанной подписали контракт о неразглашении, что он тайно пишет ещё две книги для неё, а она платит ему 20 процентов от продажи – с одной стороны – не так уж много, а с другой – это огромные деньги. Он может заниматься любимым делом, да ещё и зарабатывать на этом. Окружающие будут думать, что его просто поддерживает баснословно разбогатевшая бывшая жена. Ах, да… он же ещё будет считаться официальным переводчиком «её» книг на португальский! Она пристроила его в одно из издательств, которое отвергло его книгу одним из первых…
Ирония судьбы…
Он улыбнулся и отсалютовал заходящему солнцу.
